О непостижимой Баяновой
Нижеследующий текст был использован в несколько сокращенном и отредактированном виде в качестве послесловия к составленному мною сборнику "Мастера эстрады ХХ века. Алла Баянова", М., изд. Музыка, 2006.
Это имя я впервые услышал в некий воскресный день в 1985 году. Шла телепередача "Музыкальный киоск", причем забавно, что я совершенно не помню, что именно меня привлекло тогда в этой передаче (не большой я любитель ТВ), зато помню, что когда ведущая объявила, что теперь она представит румынскую певицу Аллу Баянову, которая приехала в Москву для записи пластинки – моя рука потянулась, чтобы выключить телевизор (не очень я интересовался румынской музыкой). Рука, впрочем, тут же отдернулась, когда ведущая сказала, что у рояля Давид Ашкенази. Этого пианиста, которого иные называли "великим тапером", я очень любил и всегда считал его выдающимся музыкантом.
Ну, оказалось, впрочем, что речь идет о русском салонном и городском романсе. Сказать, что мне понравилось то, что я услышал за примерно 10 минут телевизионного времени, невозможно – это не те слова. Я был потрясен и очарован – и сразу понял, что это явление неизвестного мне доселе великого артиста по имени Алла Баянова. А с учетом того, что аккомпанировал ей большой художник – понятно, что картина разворачивалась захватывающая. И с учетом того, что всё это происходило по ТВ, которое крадет более половины обаяния артиста. Напомню, кстати, что и Алла Баянова и Давид Ашкенази были уже тогда не вполне молодыми людьми.
А когда через несколько дней мне позвонили и спросили, не смог бы я сыграть два концерта с Аллой Николаевной Баяновой – я только вытаращил глаза. Выяснилось, что Ашкенази уезжает в гастроль, а концерты уже назначены – один в доме Медиков на улице Герцена, а другой где-то в Тушине. Познакомили нас в гостях у супружеской пары почитателей таланта Баяновой, которые о ней уже давно знали и обожали эту артистку. Был накрыт стол, посидели, а потом хозяин дома попросил А.Н. что-нибудь спеть, а Виктор, мол, попробует саккомпанировать. Помню, что меня удивило – она знала тональности своих песен, что вовсе несвойственно большинству певцов – они предпочитают сунуть тебе клавир, как правило, дрянной. Не помню, что мы пробовали – только пропев несколько фраз, она остановилась и сказала: "Ой, Витя – не смогли бы Вы мне помочь, у меня два концерта...".
Надо сказать – я был, что называется, в материале. Где-то ещё в конце шестидесятых в среде моих музыкальных друзей возникли записи Козина, Лещенко, потом появились пластинки Изабеллы Юрьевой и Клавдии Шульженко. А до этого на телевизоре крутили Дину Дурбин с её коллажем из русских романсов из фильма "Сестра его дворецкого", а потом в Россию проникла пластинка Теодора Бикеля с русскими песнями и с замечательным оркестром. Таким образом – у меня на слуху оказалось огромное количество старых песен и романсов, причем в изумительном исполнении. Понятно теперь, чем привлекал этот жанр и меня и моих друзей-джазменов, хотя осознал я это несколько позже – ведь русский салонный романс и джазовая баллада имеют в своей природе много общего и главное – вариационность, что, вообще говоря, свойственно музыке барокко. Каждый исполнитель (особенно крупный) и в том, и в другом жанре представляет публике свой собственный вариант произведения, зачастую меняя какие-то попевки, интонации, темпы, заменяя даже слова. Аккомпаниатор, если он настоящий музыкант, представляет свой вариант обработки, гармонизации. В романсе такими были и Симон Каган и Давид Ашкенази и некоторые другие. Незабываемо исполнение Вадимом Козиным цыганской песни "Чудо-чудеса", где феерически на рояле играл С. Каган, импровизационный пианизм которого сравним с пианизмом великого Томаса "Фэтс" Уоллера. А ведь это тридцатые годы – когда только они успели проникнуться этим общим духом? И я ещё не упомянул о самом главном – об искренности и сердечности исполнителя-певца (и в джазе, и в романсе), которые могут ввергать слушателя в состояние трепета. И, естественно, сопутствующий музыкальный антураж должен быть адекватен – должно состояться законченное камерное произведение.
Словом, упомянутые два концерта были сыграны, – а репетировали мы с Аллой Николаевной в холле гостиницы Россия на каком-то этаже (стояло там плохонькое пианино), где её поселил тогда Госконцерт. Больше таких услуг Госконцерт ей не предоставлял, и в последующие, ставшие частыми, визиты в Москву и Ленинград – она жила у друзей и почитателей. Каждый раз устраивались какие-то концерты и концертики и, поскольку у нас возникли теплые отношения, А.Н. приглашала меня к сотрудничеству. Помню даже один концерт, где первое отделение ей аккомпанировал Ашкенази, а второе – я. Дело в том, что Давид Владимирович наотрез отказался играть вместе с цыганскими гитаристами (мотивы такого поведения были мне вполне понятны), ну, их и отнесли за пределы его музицирования, – а я не капризничал... Причем гитаристы эти были весьма музыкальные ребята, но разница в понимании гармонии и чувства формы создавала некоторую музыкальную кашу, в которой терялся и завязал даже Ашкенази.
В 1988 году фирма «Мелодия» предложила Баяновой записать пластинку под номером 3 – первые две она записала с Д. Ашкенази. Она, в свою очередь, попросила меня быть музыкальным руководителем записи. Мы отобрали репертуар из 14 номеров, среди них были романсы, танго и цыганские песни, я написал аранжемент. Для цыганских песен А.Н. попросила собрать хор – «Мелодия» пригласила семью Эрденко, а я пригласил своих друзей – драматических артистов из театров на Таганке и «Современник», и даже одного своего университетского товарища – они все замечательно пели. Хор получился в результате внушительный. Ансамбль вначале основывался на квартете аккордеониста Валерия Ковтуна, и с ним мы успели записать 4 номера, но затем в студии (в мое отсутствие) разразился скандал – сцепились А.Н. и Ковтун по пустяшному поводу – и я уже не сумел погасить эту вспышку – напрасную, безусловно. На остальные номера для записи я собирал своих друзей, и, кроме того, участвовал блестящий скрипач Саша Суптель, искусство которого очень украсило пластинку, получившую имя "О Волге грежу я" – по названию одного из танго. Этой пластинке повезло в том, что на «Мелодии» тогда не работала многоканальная аппаратура, и звукорежиссер Сергей Теплов собрал музыкантов в кружок, А.Н. стояла рядом в кабинке – и звук записывался одновременно (практика нынешняя такова, что фонограмма пишется отдельно, а голос потом накладывается на фонограмму). Поэтому запись получилась естественной и теплой.
Постепенно имя Баяновой приобретало известность, и замечу, что А.Н. вообще представляет собой невероятный пример, когда за считанные годы человек, приехавший из-за границы, имя которого известно лишь очень узкому кругу любителей жанра, делает оглушительную и победительную карьеру в огромной стране, какой была СССР – и когда нет в этой стране никого, кто бы не знал этого имени. Не обязательно любил и преклонялся (равнодушных, впрочем, мало), но уж слышал-то наверняка. Я горжусь тем, что был одним из организаторов и участником первого полноценного телевизионного концерта А.Н. – в клубе им. Серафимовича, около Белорусского вокзала. Позвонила мне Женя Поплавская (мама знаменитой "Красной Шапочки", а она, Женя то-есть, руководила тогда концертной деятельностью этого клуба) с предложением такового концерта, а поскольку её муж был телережиссером – приглашение телевидения не было проблемой. Тогда – в конце восьмидесятых – всё было гораздо проще, чем теперь. Тогда же авторы телеверсии концерта записали с А.Н. развернутое интервью, а ведь она замечательный рассказчик и говорит превосходным русским языком. Столь же свободно она говорит на французском, румынском и немецком. Я был свидетелем, как Баянова по-французски пикировалась с драматургом Иосифом Прутом на сцене тогда ещё не сгоревшего ВТО. Короче – имя Баяновой засверкало по всей стране.
(Запись этого концерта 1988 года как сквозь землю провалилась… Долго безуспешно искали в 90-е и в начале 2000-х. Как вдруг – звонит мне мой университетский товарищ Саша Попель, профессор университета Джонса Хопкинса – а я вчера, мол, тебя по телевизору видел. Что такое? Оказывается, Саша подписан на русскую службу Канадского телевидения. По описанию – тот самый концерт в клубе им. Серафимовича. Спрашиваю, есть возможность получить копию? Да никаких проблем – зарегистрируйся у них на сайте и скачивай, менее доллара, причем канадского, за час записи. Зарегистрировался… Получилось еще проще – первые три дня качай все что хочешь бесплатно… Кстати, не существует больше этого замечательного клуба, снесли его безжалостно…)
В последующие годы А.Н. покоряла своих российских слушателей в ходе больших гастрольных поездок по стране. В этом ей помогал питерско-ленинградский ансамбль, которым руководил великолепный пианист Миша Аптекман. В 1990 году Баянова уже стала гражданкой России и поселилась в Москве в небольшой квартирке в арбатских переулках. Я же в девяностые годы лет пять ездил в Европу на джаз-фестивали и, кроме того, занимался много театральной работой. Но все равно мы с А.Н. встречались на эстраде довольно часто, причем на лучших сценах – это и концертный зал Россия, и Колонный зал, и Политехнический музей, и театр Эстрады и многие другие залы в Москве, Петербурге и в других городах России и Украины. Записали на ТВ цикл её песен на стихи поэта Николая Агнивцева. Было и много других проектов.
Сегодня – 18 мая 2004 года, и А.Н. назначила себе девяностолетие. Не будем сосредотачиваться на цифрах – цифры условны. Чего только стоит поражающее воображение название концерта в зале Россия, который состоялся годом раньше: "80 лет творческой деятельности"! И на сей раз будет полноценный концерт – ведь с А.Н. надо прорепетировать только, как дойти до микрофона, поскольку после пятилетней давности перелома ноги приходится прибегать к помощи палочки и концертмейстера, чтобы стать у рояля – а там она расправит крылья и в очередной раз заворожит публику.
Теперь, после состоявшегося концерта – могу подтвердить свои предположения. А.Н. была как всегда великолепна, сама вела действо, пела изумительно – и на неё восторженно смотрели и Людмила Касаткина, и Николай Сличенко, и Иосиф Кобзон и все остальные гости Баяновой, так как это был концерт для друзей – а их собралось около 200 человек.
Я вспоминаю, как в начале нашего знакомства А.Н. часто размышляла вслух – сколько времени ей ещё петь на эстраде. Она приводила слова своего отца, оперного баритона Николая Баянова-Левицкого, что таборные старухи, мол, поют до 90 лет. Свидетельствую здесь, что эти рекорды самой Аллой Баяновой с лихвой перекрыты. По-видимому, тут дело в том, что А.Н. живет уже завтрашним днем, не забывая о сегодняшнем, вникает во все мелочи бытия, интересуясь буквально всем на свете. И если она расстроена тем, что у неё в эту минуту не звучит голос, как бы ей хотелось, то поверьте – этот голос проснется на сцене. Но всё же я уверен – дело вовсе даже не в голосе (замечательно красивом), а в том непостижимом секрете актерского и человеческого обаяния, с которым она родилась, позволяющем ей рассказать о судьбе человека на коротком отрезке прозвучавшего романса, причем так рассказать, что публика будет потрясена.
май-июнь, 2004
История получения Аллой Баяновой советского гражданства напоминает детектив, который был известен в подробностях моему другу, знаменитому театроведу Борису Михайловичу Поюровскому, ушедшему уже, увы, из жизни. По моей просьбе он написал в 2012 году подробный текст об этой захватывающей эпопее. Именно Поюровский посоветовал Баяновой написать прошение на имя Горбачева с просьбой о гражданстве СССР – через танцора и балетмейстера Владимира Васильева (обожавшего артистку) это прошение было передано Раисе Горбачевой. Далее в истории участвовали такие имена как актриса Нина Акимова и ее муж, заместитель министра иностранных дел Юрий Решетов. Просьба Аллы Николаевны была поддержана Горбачевым, Лукьяновым и Шеварднадзе – но вопрос упирался в упрямство румынских властей... И только когда румынам что-то понадобилось от советского руководства – только тогда они одобрили отказ Баяновой от румынского гражданства, – но не бесплатно. Они потребовали заплатить налоги за концертную деятельность артистки на территории СССР, а сумма эта, названная ими, превышала стоимость двух автомобилей Жигули... По счастью, нашлись эти деньги... Буквально через неделю Алла Баянова стала советской гражданкой. События эти отнесены к 1989 году, а через год артистка получила небольшую квартирку в центре Москвы, где провела еще два десятилетия своей удивительной жизни...
Кстати, в судьбе Баяновой многое загадочно – возраст в том числе. Борис Поюровский подсчитал, по некоторым признакам в описаниях жизненного пути, что год рождения артистки отодвинут на шесть лет назад, а именно в 1908 год... Вопрос открытый...
Удивительные события постоянно происходили вокруг Аллы Николаевны. О двух, наиболее ярких, я расскажу здесь.
Когда казалось, что родственников у А.Н. совсем не осталось, в ее арбатскую квартиру позвонил мужчина, и спросил Баянову, как, мол, звали ее отца. – Николай Леонардович Левицкий, – ответила она. – А моего отца звали Георгий Леонардович Левицкий, – сказал мужчина. Это был двоюродный брат артистки, живущий в Москве. Какие-то годы брат с сестрой общались…
В 90-е годы мне попался номер журнала «Эхо планеты», где было интервью с аргентинским миллионером армянского происхождения, пожилым человеком. Рассказывал о том, как он поддерживает себя в хорошей спортивной форме, гоняет на велосипеде, ежедневно делает зарядку. Неожиданный вопрос корреспонденту, знает ли он такое имя – Алла Баянова? Разумеется, знаю – ответствовал журналист, а Вы как ее знаете? – Эта женщина спасла мне жизнь во время войны, – сказал аргентинец. Выяснилось, что он, молодой человек, и Алла Баянова были интернированы в одном румынском концлагере. Юноша умирал от голода, и артистка выходила его. Надо сказать, что Баянова не сразу вспомнила этот эпизод своей удивительной жизни. Аргентинец написал А.Н. письмо, умолял приехать, но возраст уже не позволял такие длительные перелеты…
25 марта 2019 в ЦДРИ прошел вечер памяти Аллы Баяновой, приуроченный к официальному 105-летию артистки. На каждом таком концерте я стараюсь всколыхнуть обширное наследие великой артистки, вспомнить старые полузабытые романсы, и не забудем также, что А.Н. много и плодотворно сочиняла. Талантливые артисты и певцы, с которыми я дружу, с огромным удовольствием поют песни из ее репертуара. И есть еще неиспользованный, и немалый, запас...
Некоторые романсовые шедевры отсутствовали в репертуаре А.Н., – например, знаменитая «Нищая», сочиненная А. Алябьевым на замечательный перевод Дм. Ленского из Беранже. На вопрос, почему, мол, Вы этого не поете –
она, помятуя, видимо, слова романса:
…артистка сделалась больна,
лишилась голоса и зренья
и ходит по миру одна…
отвечала: – «Мне эта перспектива не улыбается…».
Судьба безымянной французской артистки, действительно, была страшновата… к самой же А.Н. судьба в последние десятилетия была благосклонна, она ушла из жизни, обласканная Россией, окруженная заботами близких ей людей. Похоронена Алла Николаевна Баянова в красивом уголке Новодевичьева кладбища, а рядом с ней покоятся Людмила Касаткина – Сергей Колосов, Белла Ахмадулина, Ия Саввина, чета Черномырдиных, Федор Хитрук, Александр Починок….